ВО ИМЯ ЛЮБВИ

Эта  история весьма поучительна, несмотря на то, что всё в ней старо, как мир. В каждой семье, где есть дети, рано или поздно встаёт вопрос о приобретении домашнего питомца.

Встал этот непростой вопрос и перед родителями Лёньки и Алёнки. Достигнув полных семи лет, двойняшки принялись ежедневно, если не ежечасно, канючить:

– Мы большие, мы справимся, ну, что вам жалко, что ли, нам собачку купить, самую маленькую?

Родителям, разумеется, было не жалко. Но мама знала наверняка: все заботы по уходу за таким желанным питомцем лягут на её плечи. А потому долго противилась и не соглашалась: дескать, вырастите – заводите, кого хотите. Но дети есть дети, и мама сдалась. Папа был покрепче характером, и его пришлось уговаривать дольше, но и его непреклонность пала под натиском весомых аргументов:

– Ага, вот Ваське купили настоящую немецкую овчарку, а вы даже пуделя маленького не можете.

Итак, положительное решение, наконец, было принято, и начались поиски питомца по объявлениям. Мама, конечно, нет-нет да и принималась ворчать:

– Выгуливать будете сами, кормить щенка тоже нужно по часам. Мало мне с вами хлопот, так ещё шерсть везде будет, и пылесос забит постоянно...

Мама перечисляла проблемы, неминуемо возникающие у владельцев собак, а сама вспоминала, как в детстве ей подарили не просто собаку, а огромного королевского дога по кличке Лада. Но всё же пыталась смягчить «удар»:

– Может, котёнка всё-таки? Маленького, пушистого?  

– Точно, давайте возьмём ещё и котёнка, – обрадовалась сообразительная Алёнка. – Соседская баба Варя как раз раздаёт, говорит, ищет добрые руки.

Но «бонус» в виде котёнка маме решительно не понравился. И так в доме появился новый житель: прекрасный щенок породы джек-рассел-терьер, белый, с чёрными пятнышками на мордочке и спинке. Он был маленький и беззащитный и повсюду совал свой мокрый любопытный нос. Когда возник вопрос о том, как будут звать это снующее по квартире и попадающее под ноги существо, Алёнка вновь проявила инициативу: 

– А давайте назовём его Пятнышко или Пятнашкин! 

– Замечательно, – пробормотал в ответ отец. Ему, в принципе, было всё равно, но он считал важным принимать участие в решении всех семейных дел.

Пятнашкин быстро рос. Он был здоровым щенком, который съедал всё, что ему предлагали, а позже, когда у него стали меняться зубки, принялся ещё и за тапки. 

Поначалу дети ухаживали за Пятнашкиным с удовольствием и энтузиазмом, иногда даже ссорясь из-за того, кому первым идти с ним на прогулку. Пятнашкин доставлял много хлопот, пока его приучили к месту, к поводку и расписанию прогулок. Столько терпения пришлось проявить всей семье, просто невозможно передать! Но безусловная любовь и преданность в глазах Пятнашкина стоила и истерзанных маминых сапог, и порванных в клочья папиных домашних тапочек.

Прошло полгода. Пятнашкин подрос и стал почти воспитанным псом, но его порода предполагала постоянную игривость и даже мелкое хулиганство, что вызывало много радости у детей. Правда, энтузиазм, с которым они взялись заботиться о щенке, поутих, да и споры из-за прогулок приобрели несколько иной характер: теперь каждый старался переложить эту обязанность на другого.

Однажды случилась беда – заболел папа. Болезнь была серьёзной, и он на долгое время слёг. Семье пришлось совсем туго. Все хлопоты по дому и с детьми, пошедшими в первый класс, легли на плечи мамы, которая к тому же ещё и работала. По вечерам мама падала от усталости, но всё же не забывала помолиться Богу, чтобы милостивый Господь подал её мужу здоровье, а ей самой сил и терпения. И когда она, помолившись и иногда даже поплакав, шла на кухню пить чай, Пятнашкин по обыкновению усаживался на её тапочки и смотрел такими понимающими глазами, что казалось, будто он принимает на себя все мамины переживания и усталость. Дети старались помогать по мере своих сил и уже не спорили, кто накормит и выгуляет Пятнашкина.

После ухода домашних на работу и в школу Пятнашкин оставался с больным папой. И папе казалось, что он совсем не одинок, есть с кем поговорить и даже обсудить новости дня:

– Представляешь, Пятнашкин, опять повысили коммунальные платежи, хотя куда уж выше. Ты это понимаешь?

И Пятнашкин с пониманием придвигался ближе, выслушивая папу и отвечая позёвыванием и облизыванием.

– А что ты облизываешься, – выговаривал ему папа, – не соображаешь разве, что меньше косточек будешь получать на обед?

Казалось, даже это бедный Пятнашкин понимал, потому что иногда оставлял в тарелке обед до ужина, словно оценивая ситуацию и посильно принимая участие в экономии средств, пока папа не поправится.

Прошёл Новый год, минуло Рождество, вот уже и середина февраля, Сретенье. За неделю до праздника папа встал с постели и начал потихоньку передвигаться по квартире, а в самый день Сретенья бодро заявил:

– Ну, что, Пятнашкин, пошли, выгуляешь меня на улице, а то что-то я залежался.

Мама, Лёнька и Алёнка тоже подхватились, и все вместе отправились на прогулку, помогая ещё не окрепшему папе идти по лестнице. На улице стояла самая настоящая зима, снег и небольшие сугробы, и морозный воздух вынудил папу даже закашляться с непривычки.

– Здорово-то как! – торжествовал папа.

– Слава Богу, слава Богу, – только и повторяла довольная мама, а дети на радостях побежали лепить снеговика. 

Так день за днём, неделя за неделей проходили в трудах и заботах о папе, который теперь, по настоянию врача, каждый день выходил на улицу. И в этих прогулках ему несомненным помощником стал Пятнашкин – преданный и верный друг.

К началу весны папа совершенно оправился от болезни, которая напоминала о себе лишь тем, что ему нельзя было  поднимать двойняшек, которым скоро должно было «стукнуть» по восемь лет. Пятнашкин, серьёзно вникавший во все обстоятельства дела, тоже больше не претендовал на то, чтобы его взяли «на ручки», а лишь тёрся у ног хозяина, намекая, что им опять пора на прогулку. 

…Интересные истории порой предлагает нам жизнь. О ком-то позаботимся мы, кто-то позаботиться о нас, а бывают и такие испытания, справиться с которыми благополучно можно только всем вместе, всем миром, как говорится. Только заботясь друг о друге, жертвуя друг другу и очень друг друга любя.

Татьяна Миезе, прихожанка Рижского Кафедрального собора